Последняя капля тепла

Войдя в дом, Петр снял у вешалки не только туфли и куртку, но и даже брюки. И в комнате оказался в пиджаке, рубашке, носках и семейных трусах. Он держался лихо, хотя заметно покачивался

— А вот и я, — игриво начал он, протягивая руки к жене.

Она вытерла и без того уже чистый стол.

— Раздевайся, — вполголоса предложила она, не поворачиваясь. Анна видела его в окно и по чуть приседающей походке поняла, что он нетрезв. Петр приходил навеселе все чаще и чаще.

— Совсем? — глуповато поинтересовался он, пытаясь обнять ее за плечи.

— Не надо!

— Так, значит? Меня здесь не ждали.

Анна наконец-то обернулась. Светловолосая и светлокожая, с треугольным кошачьим личиком и дрожащими слезами в серых глазах, она была ему желанной.

— Поцелуй меня! — велел он.

Анна как-то боком, по-птичьи, подошла. Петр взял ее за острый подбородок и смачно поцеловал. И тут едва сдерживаемые слезы достигли своего края и кротко пролились.

— Ты плачешь? — удивился он, — я пришел домой и хочу видеть твое радостное лицо. Мне надоела твоя кислая мина.

«Ах, если бы я была другой, — думала Анна. — Как Верка, например. Муж приползет домой, а она ему и еду под нос, и харю всю во щах оботрет, и спать уложит. Порой рядом приляжет, чтобы он поскорее уснул. Она страдает, конечно, но в семье, кажется, мир. Хотя бы видимый».

Петр перевел дух и подождал. Анна стояла отвернувшись к незажженной плите, и тупо смотрела на недавно побеленную стену. Вспомнила Верку и была уже почти готова нянчиться со своим пьяным мужем. И впрямь, кому нужны ее строгость и желание исправлять и воспитывать?

Петр продолжил свой обличительный монолог, уже одеваясь:

— Удивляюсь, зачем я пришел сюда? Думаешь, мне не с кем провести время? — И тут же ужаснулся своим словам (Что я мелю? Анна у меня красавица и хозяйка хорошая. Просто ей нужен другой муж. Почему я не такой как она?) Его охватила тоска, но голос сам по себе набирал силу и сорвался на крик:

— Ты мне как чужая! Меня знобит в этом доме.

«Меня тоже» — про себя поддержала Анна.

Она знала, что муж покуражится и в конце концов уйдет, зло хлопнув дверью. А она будет стоять у окна и смотреть сквозь притихшую ночь, дожидаясь его.

Она знала, что не сможет стать другой. Он знал, что не изменится. И оба мысленно были заранее согласны с тем, что эти привычные вспышки будут продолжаться пока не иссякнет последняя капля тепла между ними, и они поймут, что их вместе больше уже ничего не держит.