Признание в любви

…Мама моя! Бесконечно любимая мамочка! Я шепчу твое имя в радости и в болезни, зову тебя в снах и замираю, утыкаясь лицом в твою одежду, которая так больно пахнет тобой.

Я родилась неожиданно, и мама, возвратясь из роддома, положила меня рядом с собой, — так я и проспала с ней до 15 лет. И была очень обижена отлучением от драгоценного маминого тепла.

О, это ни с чем не сравнимое состояние защищенности! Я росла любимой. Меня никогда не ругали, а тем паче, не били (то ли я была такой послушной, то ли мама — такой мудрой).

Живя бок о бок, мама никогда не проходила мимо меня просто так: она или целовала, или обнимала, или просто касалась меня.

А когда я уехала учиться в далекий Харьков, мама написала мне: «Во дворе расцвели дивные астры, их так много, но они меня не радуют. Я бережно ступаю по дорожкам, ведь на них остались твои следы, и разговариваю с ними. Но вот они стерлись, и тут-то я поняла, что осталась одна…»

Писем от мамы я не сохранила, но эти слова врезались в мою память. А еще, поздравляя, мама обращалась так: «Моя любимая и желанная дочка!» — и трогательно красными чернилами выводила название праздника, с которым спешила поздравить. Теперь, доставая их, я жадно, будто в первый раз, читаю милые строчки и целую написанное.

…А потом, потом я прощалась с тобой, мама. Я уже знала, что это конец, и, стоя на коленях возле больничной кровати, гладила твои руки и шептала: «Я с тобой, мама, я с тобой…»

Дождливым ноябрьским утром, когда тебя уже не было в доме, я вышла на крыльцо. И вдруг ниоткуда, прямо с неба опустился белый голубь. Он испил водицы у порога и взмыл. Он был как будто напоминанием о твоей светлой душе, мама.

Теперь уже я искала твои слезы и разговаривала с ними. И еще долго вслушивалась в тишину осиротевшего дома, желая услышать твое дыхание. Порой слышала твой тихий зов: «Зоя, дочка…», и спешила в твою комнату.

Я не знаю, сколько продлится моя жизнь, но когда иссякнут мои силы, пусть последним выдохом будет твое прекрасное имя, мама.

На фото — моя мама