Сто лет достоинства

Впервые в жизни. Предисловие

К нашей встрече Михаил Иванович Малышев готовился долго и тщательно. И оделся торжественно. И говорил хоть и горько, но подробно. Говорил он о годах, проведенных в плену. Впервые в своей … столетней жизни.

От Бундевки до самой до границы

Родился Михаил Иванович в 1920-м году в селе Русская Бундевка Руднянского района. Окончил среднюю школу настолько успешно, что ему предложили стать учителем начальных классов в Терсинской школе. И учительство стало делом его жизни.

В конце ноября 1939 года Малышева призвали в Красную армию и зачислили рядовым в 78 запасной стрелковый полк, что располагался в Ленинградской области. Уже в январе он был 1940-го переведен в 115 стрелковый полк 75-й стрелковой дивизии, в составе которой принимал участие в Карело-финской войне. Там и свалился с жесточайшим воспалением легких, которое заработал в сыром климате. Между тем, международная обстановка была уже так накалена, что часть, в которой служил Малышев, перебросили на границу Литвы и Белоруссии: там выстраивались новые границы под недовольство прибалтийских стран. Когда немного улеглось, часть отвели в Белоруссию. Но мирная пока еще жизнь была нарушена войной без объявления.

Стояла суббота. Все начальство почему-то оказалось вызванным в Минск. И в воскресенье, 22 июня 1941 года, под бомбежкой вражеских войск, часть Михаила Ивановича, без комиссаров, без командиров и без политруков выстроилась и пошла по грунтовой дороге вглубь страны. Без единой винтовки, вооружившись лишь лопатами. Через несколько дней, а точнее, 24 июня, их догнала колонна машин врага («Мы метались, как бараны по дороге», — говорит Михаил Иванович), и под ударами прикладов их погрузили в одну из машин.

Это страшное слово – плен

С пленом мириться не хотелось. И Михаил Иванович с сослуживцем, воспользовавшись дорогой, углубившейся в лес, выпрыгнул и, петляя и падая, оказался на свободе. Но ненадолго. Через неделю он, блуждающий по белорусским лесам, опять попал в окружение и был отправлен в концентрационный лагерь.

Это был просто загон, загороженный сеткой. Без навесов, без нар, без скамеек. Люди на земле спали, ели, испражнялись, умирали. Не было кружек, мисок, ложек, и какое-то варево наливалось прямо в ладони, сложенные ковшиком.

Местные жительницы тогда многих спасли, выдавая их за своих мужей. Они падали в ноги надзирателям, давали им в узелках что-то из провизии и так выкупали пленников.

Михаилу Малышеву не повезло: молод он был и никак не годился на роль мужа немолодой крестьянки, но кое-что ему удалось сделать: он отдал свои документы, в том числе комсомольский билет этой женщине и попросил их сохранить. (Она потом прислала документы по его просьбе).

Еще одна попытка побега Михаилу не удалась: его просто свалили в давке, и он нескоро пришел в себя. А когда пришел – их уже грузили в состав, увозивший в Германию. С окриками конвоиров, ударами хлыстов, роняющими пену собаками.

Ехали долго. Были крайне истощены. В лагере их помыли, постригли, покормили вареной картошкой с солью и хлебом. Если Михаил на соль не налегал (почки у него были застужены, вот и берегся), то другие узники наелись досыта и напились воды. Утром все опухли. Конвоир вызвал врача. Тот, не заходя в барак, вскользь оглядел пленников и выдал заключение: «Тиф!» Барак закрыли на месяц.

Их кормили неплохо: в рационе было даже мясо лошадей (военнопленные предполагали, что усопших), и за месяц узники немного окрепли. Поэтому к работе на бумажной фабрике, находящейся близ концлагеря, были готовы все.

«Среди немцев были разные люди, — говорит Михаил Иванович. – Меня на фабрике взялся опекать старичок по имени Отто Ланграф. Он приносил мне из дома хлеб, садился рядом в минуты отдыха и не советовал вступать с кем-либо в какие-то отношения. Но однажды все-таки случился конфликт. Один из местных работников фабрики подошел ко мне и вытер руки, измазанные машинным маслом, о мою одежду. Я, не раздумывая, вытер свои руки о его одежду. «Мишель, это же наци!» — закричал старый Отто. Но было поздно. После избиения и попытки побега, меня поместили в штрафной лагерь, в одиночную камеру. А когда я окончательно пришел в себя – определили на работу в каменном карьере».

Всего концлагерей на долю Малышева выпало три, не считая белорусских: IVN, где имел номер военнопленного IVN 18449; Stalag № 304; штрафной лагерь в Вайсбаце. Из последнего в апреле 1945 года был освобожден американскими войсками и 5 мая 1945 года был передан советскому командованию. Началась сортировка. Кого-то отправили на войну с Японией, кого-то – в сталинские лагеря, кого- дослуживать на территории Германии.

Михаил Иванович оказался среди тех, кого оставили в Германии. Затем были Чехия и Австрия. Лишь спустя год, весной 1946-го, он демобилизовался и вернулся домой. Какое-то время работал налоговым инспектором, но позвала к себе школа.

Ниже приведена архивная справка ФСБ (для просмотра наведите курсор и щелкните мышкой).

(Продолжение ТУТ…)