Наверное, я уйду

Рассказ старого пса

Меня зовут Малыш. Родом я из села Смородино. Отца своего не помню, а вот мать — помню. Она была очень изящной блондинкой — в нее пошли мои четверо братьев и сестер.

Во мне же течет капелька крови сеттера — чем я очень горжусь!, — и я — светлый пес с крупными черными пятнами на спине и мелкими — на животе. С чутким носом, способным уловить тончайшие запахи, и крепкими лапами, умеющими копать даже сухую землю.

Сейчас мне десять лет, и я, сидя на подушке с чистой, заметьте, наволочкой, светло вспоминаю…

…Жили мы с матерью, тетей и щенками на ферме, где водились коровы. Ели молоко, иногда хлеб, пили воду из пруда, играли, и было нам хорошо и беспечально. Однажды к ферме подъехала машина. Из нее вышел человек, он щелкал фотоаппаратом — наверно нас снимал. Чтобы ему понравиться, я стал держаться поближе и бегать туда-сюда. Вроде бы по делам. И не заметил, как подошла женщина. Она что-то сказала, указывая на меня, и меня затолкали в какой-то мешок. Я так испугался, что не издал ни звука, но обмочился. Машина затарахтела, задымила и поехала. От волнения меня стошнило. Еще какое-то время проехали — тут мешок приоткрылся, и я увидел свет. И лицо той, которая станет моей хозяйкой. Ничего себе, не страшная.

Я смотрел на нее умоляюще, и слезы стояли в моих глазах. Куда вы меня везете? Я боюсь! Я хочу к маме! Так и плакал я, глотая слезы, и не заметил, что машина остановилась, меня вместе с мешком занесли в какой-то двор и оставили.

Женщина уехала — сказала, что на работу, — а ко мне подошел мужчина. Он достал меня из мешка, утер глаза и стал говорить всякие приятные слова. Что я красивый, Что умный. Потом искупал меня в теплой водичке, вытер и, деликатно перевернув кверху брюшком, побил блох, сколько поймал, угостил чем-то вкусно пахнущим — потом я узнал, что это называется колбасой. В общем, хозяйку с работы мы встретили добропорядочно. И потекла наша жизнь.

Чтобы я не замыкался в четырех стенах (во дворе), меня ежедневно выводили гулять и отпускали близ речки. Я бегал, прыгал, зависая в воздухе, чем вызывал восхищение хозяев. Как-то даже спустился к речке и поплыл, почуяв запах уток. Хозяева заволновались, запричитали, загомонили. Пришлось вернуться.

Вообще-то, я — здоровый песик, но однажды захворал, как-то морозило меня, шатало, и я понял, что умираю. Желая уйти, стал искать хоть какую-то дырочку в заборе. Но хозяйка, а с ней не поспоришь, схватила меня, завернула и понесла в лечебницу. Мне поставили систему, сделали уколы и — о, чудо!, я ожил.  Рад был и я, и хозяева, а хозяин даже прослезился — любил он меня.

Так мы и жили. Когда я задумывался, хозяева посмеивались: «Письмо пишет в Смородинку…» А я и впрямь вспоминал свое детство и грустил о нем.. Тогда хозяин говорил: «Проходи в дом, посмотри, как мы живем». Я робко входил, оглядывался: «Ничего живете, в достатке…», —  и забывал о своей грусти.

Да, чуть не забыл. Меня никогда не унижали и не сажали на цепь. Рос я на веранде. Ел куриные лапки, грыз косточки и пряники с баранками. Пил парное молоко, как в детстве, Спал на шубе, вывернутой мехом наверх.

Теперь уже сам, если захочу, захожу в дом и устраиваюсь на половичке — хозяева не возражают. Даже улыбаются.

А совсем недавно у нас случилось горе. Было так жарко, что я сомлел и просмотрел тот момент, когда оно пришло. Вдруг возникла суета, хлопоты, послышался плач. Потом кого-то вынесли на простынке. Я и не понял — кого. Только затосковал и перестал есть.

Вот уже который день хозяин не выходит. Я ловлю взгляд хозяйки и смотрю на нее вопросительно. Где? Молчит. Смотрю требовательно. Где! Отводит взгляд. Смотрю жалостливо. Где… Пожимает плечами, будто не понимает. Наверное, я перестану ее спрашивать и пойду его искать.

Зоя Соколова