Дядя Коля
Вообще, у меня было два дяди Коли. Один — глухонемой, другой — без ноги.
В этот раз расскажу про первого – он двоюродный брат матери. Оглох он в раннем детстве, когда и говорить еще не умел. То ли после какого-то укола, то ли после болезни.
Нас с ним объединяла рыбалка. У него был старенький мотороллер – на нем мы и ездили по окрестным рекам и озерам. Любили рыбачить на самодельную закидушку – моток лески с крючками на палочке. Поклевку ловили леской через палец или, когда перекусывали, цепляли кусок теста на леску и ориентировались по его колебаниям. Колокольчик не был в ходу – дядя Коля не слышал, а я подстраивался под него.
Дядя Коля был чистоплюем. Будет голодным, но никогда — грязным или неопрятным. Порядок у него был в гараже как в доме. Мать его так воспитала.
Общались мы с ним доморощенными жестами. Это сейчас я хорошо знаю официальный язык жестов. А тогда мы с ним активно пользовались мимикой, сотней общеупотребительных жестов. К тому же он неплохо ориентировался по губам говорящего. Моя мать была изобретателем новых жестов, пополняла наш с дядей Колей «словарный запас».
Несмотря на глухоту, дядя Коля много лет работал на кирпичном заводе в резервуаре подачи сырой глины на пресс. Приезжала машина с глиной из ближайшего карьера и выгружала все ему. Задача дяди Коли была – следить, чтобы глина постоянно и равномерно подавалсь на движущуюся ленту. Работал очень добросовестно. Теперь бы человека с таким дефектом и близко не подпустили бы к такой работе. А тогда это как-то было в порядке вещей.
Однажды дядя Коля чуть не заговорил. Кто-то из рабочих-юмористов слепил из сырой глины неприличный предмет и пустил его по ленте. В этот момент глухой дядя Коля методично снимал сырой кирпич с ленты и складывал его в штабеля, а тут вместо кирпича… В пылу эмоций он и закричал что-то похожее на человеческую речь.
Тяжелый труд на кирпичном заводе старались скрашивать чем-нибудь комичным. Рыжий парень на вопрос тети Вали, почему он такой конопатый, отвечал, что загорал через сито. А когда толстая тетя Валя нечаянно свалилась на ленту и поехала, он замахнулся на нее лопатой и демонстративно выкрикнул (чтобы все слышали): «А ты чего тут разлеглась!?». Вся бригада каталась от смеха.
Даже у меня от этого кирзавода осталась отметина – шрам на виске. Я без разрешения матери пришел к ней на завод; они выбрасывали кирпичный шлак из глубокой печи для обжига, когда я пробегал мимо печного окна, оттуда и прилетел радужный кусок пережженной глины.
Виталий Шилов, г. Котово
