Чужая любовь

Это давняя история. Такая давняя, что впору бы ей подзабыться и улечься в душе поглубже. А она то и дело вспоминается. Кстати и не кстати…

Ее звали Зоей. Она была красивой: пышные волосы, открытые серые глаза, улыбчивый рот. Умной. Но не больно счастливой.

После окончания медучилища она вышла замуж за футболиста — местную знаменитость. Не по любви, а, скорее, из-за его напора. Покорно родила одного за другим детей. Бегала по вызовам в непролазную грязь и непроходимый снег. Больные любили ее за доброе сердце и легкие руки. Мужики, которые случались после развода, сходили по ней с ума и обещали в случае ее отказа свести счеты с жизнью. Состояние их ступора наступало, едва Зоя брала в руки гитару и запевала романсы негромким вкрадчивым голосом.

К случайному ухажеру, который, задумавшись, смотрел куда-то вдаль, она отнеслась с любопытством. Темные одежды, темное лицо с еще более темными провалами глаз, темно-русый ежик волос. Что судим — она знала. И не раз. Но что-то потянуло их друг к другу. Одиночество, что ли? И влюбились они друг в друга бесповоротно.

Не умея материально удивлять любимую женщину, он был галантен, предупредителен, снисходительно молчалив, почти безропотен. Он помогал ей во всем: ходил за продуктами, готовил еду. Даже, признавалась она, красил ей волосы и делал педикюр. После чего обязательно целовал ее красивую тонкую ступню.

Но так было, когда не случались взаимные придирки и даже скандалы с битьем посуды. А они случались на почве ревности: то он на кого-то смотрел, то она на кого-то оглянулась…

Расставались они больно. Он уходил на скамью подсудимых, она — на больничную койку.

Он был моим братом. Она — моей подругой. Их уже нет в живых. Но их любовь осталась. Ее дыхание отчетливо слышу, когда вдруг всплывет в памяти песня Шуфутинского: «Написала Зойка мне письмо, а в письме два слова: «Не скучай…» Это она, чужая любовь, тревожит и заставляет замирать мое сердце.