Отходчивое сердце

Сначала был праздник. С разными шоу по телевизору; со сверканием огней на сцене, так,что было больно глазам; с мнимым весельем артистов, казавшимся истерическим.

А назавтра я поехала к подруге в Коростино. Чтобы тихо разговаривать и радоваться друг другу. Уехать от нее на следующий день мне предстояло рано — этого требовали обстоятельства.

Итак, в 7:05, еще по темноте я пошла к остановке, сгибаясь от ветра со снегом. Междугородние рейсы как-то сами собой отменились, несмотря на то, что на календаре было уже 2-е января. Прошло время нескольких рейсов. Я стала замерзать и безуспешно поднимать руку на каждый огонек фар. Все авто шли мимо. И ладно бы салоны были полные: пустые! — мне становилось  это видно, когда они проносились мимо.

Замерзать я стала еще сильнее и перестала чувствовать ноги. Прошел час, пошел второй. Я уже плакала и причитывала, что стою я, приличная тетка, в абсолютной темноте (ни одного фонаря в селе Коростино! Ау, Москва, с бесчисленным количеством источников света!), и никто меня не берет. Что в течение еще одного часа я могу просто погибнуть, тогда как равнодушные люди проедут мимо. И вдруг взмолилась: «Господи, не оставь!»

Микроавтобус, не знаю откуда взявшийся (явно не пассажирский), остановился как вкопанный — я, оказывается, в своем отчаянии вышла чуть не на середину трассы. Села в машину и так горячо стала благодарить водителя, что ему даже стало неловко.

Дома я отогревала ноги шерстяными носками, горячими от батареи. И все время думала. Что за свою журналистскую деятельность очень много писала о людях. Хороших, отзывчивых, сердечных и самоотверженных. Почему же никто из них мне не встретился на темной заснеженной дороге?..

Я так и недоумевала бы, виня земляков в равнодушии, если бы не вспомнила историю, произошедшую пару лет тому назад на этой же трассе.

Моя подруга глубокой ночью, переходящей в утро, возвращалась из Саратова. В Петров Вале ее встретили, и почти в 4 утра они проезжали Барановку. После села проехали еще около километра, как увидели бредущего по дороге человека. Он даже не махнул рукой, ссутулившись и сберегая собственное тепло, — стоял март со снегом и серьезной минусовой погодой.

Подруга с мужем по инерции проехали сколько-то, как она не попросила — велела: «Возвращайся!» Они вернулись и подобрали молодого мужчину. Он успел сказать, что идет в Котово уже километров пятнадцать и тут же уснул, едва попал в теплый салон.

Подруга с мужем ехали потихоньку, чтобы дать поспать измученному человеку, и улыбались друг другу.

Это воспоминание о проявлении человеческой доброты потихоньку растопило мое сердце, никак не желающее забыть эпизод вселенского страха и одиночества.