Русский цыган
На протяжении, наверное, десяти лет он ездил к дочке мимо моего дома. На мопеде или велосипеде, закрепив брючину бельевой прищепкой. С того момента, едва сойдет снег и почти до нового снега. Я, увидев, улыбалась: «Борис Иванович открыл сезон» или «Давай, цыган, держись в седле покрепче — скользко…» А тут замоталась со своими проблемами и не заметила, что не ездит больше Борис Иванович…
Он был цыганом, вернее, от рождения он был русским, но воспитывался в цыганской семье. Как он говорил, его, совсем малюсенького, оставила мать в астраханском Доме ребенка. А два года спустя его усыновила цыганка. Причем сам факт усыновления был интересным.
Цыганка Полина, будучи замужем за цыганом и имея от него сынишку, полюбила русского моряка. Да так крепко, что оставила сына на пристани и скрылась с новой пассией. Но родня не простила Полине потери цыганенка, и она, мучимая совестью и всеобщим неодобрением, пришла в детский дом, чтобы усыновить того, кто ей приглянется. Понравился ей Борис — тихий, беленький, светлоглазый, красивый.
Новообразовавшаяся семья сразу же уехала в Узбекистан, под Ташкент. Там Борис выучился, получил специальность каменщика, серьезно занимался спортом. А вот жениться поехал в Аткарск Саратовской области, где несколько лет стоял цыганский табор, и куда он каждое лето ездил к родственникам приемной матери. Тося, избранница Бориса, была очень привлекательной: большеглазой, тоненькой и юной.
Шестьдесят лет они прожили вместе на одном дыхании. Родили и воспитали дочь и сына. После переезда в Котово купили и обустроили дом, завели большое хозяйство. Много работали, чтобы поднять детей на ноги.
Когда все уже устоялось и наладилось, когда уже появились на свет внуки, Тосю разбил инсульт. И русский цыган Борис стал нянчить жену. Не нанимал сиделок, не сдавал в больницу, не клял свою жизнь и свою бедную супругу. По утрам он безропотно приносил таз с водой, умывал больную и проводил все гигиенические процедуры, расчесывал волосы, кормил, укладывал повыше, чтобы удобно было смотреть телевизор, и занимался делами. Стирал руками мелкие вещицы (крупные забирала дочь), развешивал их, подтирал пол, подавал жене тарелку с конфетами и семечками, успокаивал ее, что уходит ненадолго, закрывал калитку изнутри, чтобы не зашел недобрый человек, и спешил в магазин. («Вот, рыбки купил, — говорил он мне, улыбаясь, — МОЯ просит!»)
Прошло десять лет. Угасла Тося. Следом внезапно ушел из жизни сын. Жить стало незачем. А год тому назад и Бориса Ивановича не стало. Ушел он из жизни тихо и спокойно, как и жил, успокоился Борис Иванович на серинском кладбище, где есть у цыган свое погребальное местечко…
Узнала я об этом только сегодня…
