Неотправленные письма

Пока ещё…

Стоя на развалинах своей семейной жизни, я почему-то не вспоминаю плохое. Наверное, потому что любила очень сильно и «один шаг до ненависти» так и не смогла сделать.

Вспоминаются всякие забавные глупости. Как мы, едва познакомившись, разговаривали без умолку, перебивая друг друга. Как ты пошел меня провожать, а я так волновалась, когда мы вместе одевались в темной прихожей, что обула чужой сапог. Только дома заметила.

А потом ты уехал и слал мне письма. Они жгут мне руки до сих пор. В них столько любви. что, кажется, должно было хватить на всю жизнь. Не хватило. Или меня оказалось мало для твоего огня.

Двадцать лет мы были вместе. Если я буду вспоминать потихоньку все наши счастливые дни, то долго не сойду с ума. Пережить бы только развод…

Я желаю тебе радости. Пусть у тебя всё будет хорошо…

Твоя пока еще жена.

Он не любит меня

Что ж, я признаю за ним это право и понимаю, что любить меня после стольких лет совместной жизни просто не за что. Уставшая на бесконечных сотках огорода, с ногтями, не знающими маникюра от рождения, с жесткими пятками в болючих трещинах. немолодая, злая на всех и вся.

В исключительно редкие минуты, когда я едва касаюсь щеточкой ресниц и карандашиком помады губ, и даже пытаюсь стрелять глазками — у него появляются некоторые проблески интереса. Хорошо, что эти проблески ни к чему не приводят, а то что бы он, приглядевшись, увидел? Мои непрокрашенные волосы, китайский «подстреленный» халат, под которым что-то немудрящее, растянуто-трикотажное и жалобное, по принципу «лишь бы чистенькое». А под убогим бельецом основательно обмякшая грудь, вялый живот в растяжках после родов, острые коленки.

В редкие минуты я хочу спросить его о любви, ну просто умираю, как хочу, но боюсь, что ответит как однажды: «Да брось ты чепуху молоть».

Он тысячу раз прав. Разве можно любить тяглово-ломовое существо, пополняющее бюджет семьи мизерными одиннадцатью тысячами: Но как тоскливо и тонко скулит душа: он не любит меня…