Люда
Люда – это моя двоюродная сестра-одногодка по линии матери. Она же моя одноклассница. Подруга детства, так сказать. Мы жили на одной улице. Чего мы только с ней не вытворяли!
В те годы зимы в северном Казахстане были суровыми и очень снежными. Нередко в школу приходилось ходить через забор, т.к. его полностью заметало снегом. В больших плотных сугробах мы детворой любили делать колодцы и прятаться в них.
В одном таком колодце я и спрятался от Люды. До сих пор помню этот страх замкнутого пространства, когда «добрая» сестричка, вычислив, где я прячусь, уселась сверху своей задницей и закрыла мне выход наружу. Как я ни кричал, она не реагировала. Вдоволь насладившись своей выходкой, она сиганула от меня наутек.
Еще мы любили играть в «избушки», соорудив в каком-нибудь углу двора подобие домика. Иногда играли в «беременных». Наталкивали себе под одежду всякого тряпья и, расхаживая по «дому», рассуждали о том, что полезно в нашем положении, а что нет.
В один из дней мы так заигрались, что не заметили, что за нами наблюдают родители. Люда их заметила еще издали, быстро «разродилась», вытащив тряпки, спряталась, а мне ничего не сказала. Я как порядочная «беременная» продолжал расхаживать по «дому» с «животом» и вслух рассуждать о нелегкой доле материнства. Моя мать и тетя Нина (мать Люды) стояли чуть поодаль, сплели ноги и не могли разогнуться от смеха. Было обидно, что Людка меня не предупредила, что за нами подглядывают. Однажды нас застали, когда мы с сестрой даже матерились в «избушке». Тогда хорошо влетело обоим.
Родители часто летними вечерами собирались во дворе за столом. Обычно мы были тут же, и разинув рты слушали их. Людка даже засыпала тут же головой на столе среди чайных приборов. На предложение родителей идти спать, отнекивалась и продолжала сквозь дрему слушать болтовню старших.
В один из таких вечеров (дело было без нас) родители заметили, что по выездной дороге на большой скорости промчался мотоцикл с люлькой, и на повороте, не справившись с управлением, влетел в столб в канаве. Пока они бежали посмотреть, что там случилось, ни мотоцикла, ни наездников там уже не было. Это уже потом они нам с возмущением рассказывали, что какие-то дураки чуть не убились.
Они не знали, что этими «дураками» были мы с Людкой: кто-то дал нам мотоцикл покататься, а при резком повороте направо люлька стала нас накрывать и мы вынуждены были съехать в канаву, столб оказался как раз посередине: между мотоциклом и люлькой. Людка сидела позади меня и от удара о столб головой залетела прям в люльку. Мы не растерялись, отряхнулись, опять завели мотоцикл и скрылись из виду. Что это были мы, признались родителям не сразу. Чтобы нас не отлупили.
Иногда мы хулиганили до безобразия. Однажды додумались спящему в военной машине пьяному солдату-очкарику через ветровое окно замазать стекла очков какой-то дрянью. Идея была общая, а мазала, как сейчас помню, деревянной палочкой Людка.
Потом нам родители рассказывали, что солдат долго искал маленькую черненькую девчонку, чтобы всыпать ей. Оказывается, сквозь сон и вымазанные стекла очков он успел ее немного разглядеть.
Черненькой она была потому, что отец у нее – узбек. И хотя он никогда не жил с их семьей, у маленькой Люды иногда вдруг появлялся «восточный акцент»: когда во время игры я понарошку ее убивал, она падала на пол и изрекала: «Я сдох!».
Конечно, все наши проделки – это неправильно и возмутительно. Но что было, то было. Был за нами такой грешок.
А вообще Люда всегда была очень расторопной и хозяйственной девчонкой: могла хорошо убрать дом за час. Ее не надо было уговаривать что-то сделать. Лень – это не про нее. Она и сейчас такая.
Виктор Гранин
