Он был… она была
Она была белокожей, светлоглазой, со светлыми волосами. Она всегда либо улыбалась, либо смеялась, потряхивая мелкими кудряшками. Она не мучила себя ранними подъемами, не гнулась над грядками, страдая потом поясницей – на огороде у нее все росло само по себе. Наверное, и в сарае сами собой водились козы, свиньи и всякая птица – потому что все гомонило и при этом не вызывало грубых окриков хозяев.
Он тоже был красивым, но красотой южной и яркой: черные волосы, карие глаза, открытая улыбка. А почему ему не улыбаться? Ему все удавалось! И поездки в Москву были удачными, и денег заработанных хватало на все: на дом, хозяйство, учебу сына.
Какое-то время мне было не до них и я не заметила, как она перестала улыбаться, стараясь поскорее скрыться во дворе, хотя прежде останавливала меня, чтобы поговорить хотя бы о видах на урожай. Потом она исчезла.
Все знающая соседка с придыханием рассказала, что их сын-студент связался с дурной компанией, оставил институт и залег, страдая дома. Отец, к тому времени бросивший поездки в столицу, строго, с применением силы, стал заставлять отпрыска либо снова заняться учебой, либо искать работу. Мать, на чьих глазах произошло выяснение отношений, взяла сына за руку и ушла из дома. Правда, в запале не забыв прихватить все имеющиеся в доме деньги. Он так сильно переживал отъезд жены, что не обиделся из-за денег – считал, что походит она с сыном, походит, да и вернется, никуда не денется.
Она не вернулась. Поговаривали, что она с сыном подалась на Севера. И что все у них получилось: и работу нашли, и комнату купили – в общем все у них хорошо. Поговорили и забыли. Потому что оставленный муж, какое-то врем пребывавший в оцепенении, вновь стал активным и улыбчивым. Будто ничего не случилось. Он выбелил дом, покрасил окошки, обновил отмостки, подремонтировал забор, выкосил траву от дома до самой дороги и принялся, как я понимаю, ждать возвращения жены.
Она не приехала ни осенью, ни весной, и летом. Она вообще больше не приехала. А он сажал огород, ухаживал за ним, варил варенье, солил помидоры-огурцы. И ждал. Года через три беспрерывного труда и такого же беспрестанного ожидания он, прежде со мной не разговаривающий, остановил меня и без предисловия сказал: «У нее нашли онкологию». Я поняла, у кого «у нее» и сочувственно подняла на него глаза. Он продолжил скороговоркой: «Я заберу ее домой и стану ухаживать. К кому она пойдет? Родителей нет, сыну с ней не справиться – он работает. А мне она – жена. Вот, все перемыл-перечистил-убрал – подготовил…» Услышав одобрительные слова, он ушел.
Прошло пару месяцев. Мне снова стало не до них, и я пропустила тот момент, когда он перестал выходить. Кто-то сказал: заболел, лежит в Камышине, давление высокое. И вдруг как гром среди ясного неба: умер от осложнения после ковида. Первой мыслью после осознания трагедии было: «Кому теперь нужна она?!»
Он был хорошим человеком. Она была ему любимой женой.
Зоя Соколова.
