Крик психолога
Хочу кричать о психологах в системе. То есть о тех, кто трудится в государственных учреждениях. Для меня происходящее на местах — это ещё один балл в копилку дискредитации профессии, но уже на государственном уровне. У меня есть много знакомых коллег, работающих в разных госорганизациях. В этой статье про психологов образования.
Я сама начинала свой путь с работы психолога в детском саду ещё в студенчестве, а также год работала в школе. Программы адаптации особых детей, по которым работала школа, были сыроваты. И я в кругу таких же молодых и увлеченных с упоением разрабатывала дополнения. Я бежала в школу в предвкушении того, что несу в мир добро и наши материалы будут обязательно помогать. А потом из департамента «спустили» письмо, в котором значилось, что мол, вы все молодцы, методички ваши прекрасны, но внедрять не будем, не до вас сейчас. Программы и так есть, а что не работают — это ничего, потом поправим, а вот грамоты и медали дадим.
А что, эти ваши медали как-то улучшат качество жизни детей..?
Как сегодня работается школьным психологам? В расписании уроков им места нет. Учителя свое время выделять не хотят, оно и понятно — у них своя программа. Десять минут от урока на оперативное групповое тестирование — специалисту за праздник. Теперь представьте, в среднем в московской школе 700 учеников. По плану психолог обязательно должен охватить все первые классы (адаптация к школе), все четвертые классы (готовность перехода в среднюю школу), все выпускные классы (готовность к ГИА и ЕГЭ, профориентация). Ну и, по хорошему, всех остальных — диагностика разных рисков, выявление детей с трудностями, сплочённость коллектива. Отдельным пунктом идут обращения педагогов, родителей и самих детей, конфликты, профилактика эмоционального выгорания учителей, доклады по темам на педсовете, родительские собрания.
Если меня читают родители, скажите, пожалуйста, часто ли вы видели психолога на собраниях? И это не потому, что специалист плохой. Это потому, что одного психолога на школу невозможно мало. Групповые тестирования выглядят как конвейер, работа сопряжена с частыми внеплановыми указаниями «свыше». Огромная проблема в том, что психолог видится Министерству образования как токарь-пекарь-дискотекарь. Но у началки трудности одни, у подростков совсем другие, а у педагогов третьи. Доходит ли до реальной помощи?
Отсюда и презрительные «фи». А как не фыркать если психолог есть, а толку от него как от козла молока? Именно так и дискредитируется профессия психолога государством — принижением значимости его труда, рекомендацией одной ставки на огромное количество детей и вынужденной бесполезной писаниной «для галочки».
Если у специалиста есть свой собственный кабинет — шикарно. Если нет, то как-нибудь так. Одна моя коллега в подмосковной школе сегодня обитает в каморке, что за актовым залом. Вместе с методиками у нее в импровизированном кабинете хранится школьная новогодняя ёлка, а редкие доверительные беседы проходят под военно-патриотические песни. Другая коллега работает в тренерской, ещё одна сидит на задних партах в обычном классе. Конечно есть и обладатели «полного фарша» — свой личный полностью оснащенный современным оборудованием кабинет. Кстати, денег из бюджета на это оснащение выделяется ого-го, да не в пирогах счастье.
Почему молчат сами психологи? Боятся конфликтов с руководством, потерять работу — она не пыльная, должность достойная, соцпакет, все дела. Есть фанаты-энтузиасты, есть сидящие на попе пофигисты — всё как везде. Я знаю, что среди них много классных профессионалов, искренне желающих помочь и предотвратить. Но, к сожалению, условия для них почти везде просто никакущие.
Чтобы психологи оказывали ощутимую помощь в школах, их должно быть не менее четырёх — начальная, средняя и старшая школы, отдельно — для учителей. А самое важное на мой взгляд — это включение в сам педагогический процесс. Психолог должен стать «своим», а не быть тенью отца Гамлета.
Давайте будем честны, сегодня наши школы воспитывают исполнителей. Они не воспитывают свободных, разносторонне мыслящих, ищущих разные решения людей. Школа учит выполнять задания. На мой взгляд в расписании присутствуют предметы, которые вовсе не обязательны. Конечно, сейчас меня закидают помидорами адепты советского воспитания.
Почему до сих пор срисовывать чайник с образца остаётся важнее, чем знать то, как справляться с негативными эмоциями и решать конфликтные ситуации? Надо ли сегодняшним детям понимать, как важно не молчать о проблеме? Что делать если тебя травят, домогаются? Знает ли конкретно ваш ребенок, что делать если его друг хочет покончить жизнь самоубийством? Знает ли ваш ребенок, что такое половая неприкосновенность и как ему могут впарить наркотики?
Всё это должно стать таким же школьным предметом, как и любой другой. Преподающий психолог смог бы иметь возможность познакомиться с каждым ребенком в процессе урока, параллельно выявлять тревожные звоночки и использовать свое время гораздо эффективнее.
Когда в 2012 году объединяли школы с детскими садами, создавая, так называемые учебные комплексы, то нам пели песни про великую благостную реформу. Одновременно сокращали приличную часть персонала, включая психологов. Сегодня в той школе, где я работала, в штате один психолог на 900 учеников. А десять лет назад было три. Все лучшее — детям?
Алиса Колесова, психолог
Еще одна статья автора: Винтики в системе, или Почему я ушла
