Нерожденному сыну
Сынок! Милая моя детка! Я пишу эти строки не первый год, обращаясь к твоему портрету. На нем тебе четыре года, и я нарисовала его лет тридцать назад.
На моем, любовно сделанном рисунке, у тебя славные, в ямочках, круглые щечки и недетские грустные глаза.
Хотя чему радоваться, ты ведь так и не родился…И я, твоя бедная мать, исходя звериным воем, выдумывала тебя на бумаге.
Вот ты в светлых шортах и в пестрой рубашечке с коротким рукавом, вот в связанном мною свитере и шапке с роскошным помпоном, такой еще маленький, мягкий и золотой…
С годами мне стало сложнее тебя выдумывать, и я стала рисовать просто твои глаза. Они были разными: то грустными, то задумывались, то кричали. У тебя были бы замечательные глаза, прозрачные, цвета воды, светлая кожа, русые волосы и прекрасная посадка головы.
Ты был бы похожим на своего отца, сынок…
Конечно, ты бы шалил, как все мальчишки, но я любила бы тебя и в твоих немудреных шалостях, и в смиренной задумчивости. А когда бы стал взрослым и немного покровительственно касался ладонью моей головы, у меня утихала бы самая жесточайшая боль.
Ты бы неслышно подходил ко мне сзади, обнимал бы за плечи и затихал. И мы были бы счастливы от родства душ. Ты бы не просто жалел меня, а становился впереди меня, а я бы гордилась тобой и непременно хвастала перед подругами, но понемногу, чтобы не испортить тебя. Они бы восклицали, изумлялись… Ах, если бы…
У меня ведь так и не появился другой малыш, хотя я покупала маленькие костюмчики, чтобы приманить младенца. Даже колыбельную придумала, она долгая и грустная, но немного напою…
…Тельце твое невесомое
Трепетно к сердцу прильнет,
Глазки водой нарисованы —
Чистой, как стаявший лед.
Пальчиками, как росточками,
Держишь ты душу мою.
Спи, долгожданный сыночек мой,
Баюшки, баю, баю…
Когда я ее пою, у меня в сердце будто лопается что-то и тоненько и горько звенит, как твой нерожденный голосок.
Я долго и безрадостно живу, будто сломанная на ветру ветка, которая и не отваливается и не зеленеет.
Теперь, когда в моей памяти ты совсем взрослый, ты не коришь меня, ты, быть может, уже простил. Мне очень нужно твое прощение.
А пока в минуты одиночества и печали, я рисую тебя. И люблю тебя всё сильнее, чем старше мы с тобой становимся…
