Домик окнами в сад

Дом этот был кукольно-чистеньким с белеными стенами и аккуратно подкрашенными окошками, в которых теснилась алая герань и невестились голубовато-белые занавески. Перед домом рос сад. Впрочем, не совсем так — дом стоял прямехонько в саду.

Сад этот радовал хозяйку, немолодую уже женщину. Сначала он зацветал, заполняя душным пенным ароматом все уголки чистого дворика, потом щедро одаривал плодами, которые падали с сочным хрустом. Плодов хватало всем: и самой хозяйке, и добрым людям.

Потом женщины не стало. Сначала ее терпеливо ждали, грустя и недоумевая, и дом, и сад (они еще не знали, что она ушла туда, откуда, увы, не возвращаются), потом устали и ждать перестали.

У дома старчески помутнели окна, посыпалась седыми клочьями побелка со стен, подгнило низкое крылечко. Деревья же роняли дымчато-сизые сливы и прозрачно-белые яблоки прями в бурьян.

Ненадолго, правда, они встрепенулись, когда в доме поселился сын хозяйки, но вскоре сникли: сын этот оказался горьким пьяницей. И тогда дом предпочел затаиться, а сад — умереть.

Быть в прострации дому было не просто: сначала разбушевавшийся новосел выбил окна, потом пробил крышу и вывел трубу железной буржуйки, которую топил досками от забора, затем ударом ноги покорежил дверь, и та повисла на одной петле, скуля и повизгивая.

А потом случился пожар. Вспоминать об этом дом не может — больно. Как старый и больной пес, присевший на задние лапы, стоит он в выгоревшем саду. И так же, как пес, в общем-то научившийся жить самостоятельно, дом все равно ждет, ждет, ждет…